Впервые

Вам, о мои равнодушные френды, безразлично, но я всё равно расскажу.

С тех пор, как я впервые прочитала об угрозе потери Горы Клементьева как лётного, да и просто родного места, утекло много воды. Немало её утекло и с тех пор, как я написала об этом пост, вызвавший привычную бурную реакцию в ноль комментариев.

С тех пор было много публикаций в бумажной и электронной прессе, много слов на форумах, а ещё больше дела. Были сюжеты на телевидении, один я даже видела собственными глазами. Длился и длился сбор подписей, да-да, тот самый. Прошёл как минимум один митинг, намечается ещё один. Признаны недействительными почти все сделки о продаже земли, с остальными, возможно, поможет третья ветвь власти. Теперь Гора почти заповедник, и над ней по-прежнему можно летать.

Теперь я думаю о том, что пилоты всё-таки очень хорошая выборка из человеческой породы, и если говорить об одном только факторе, то лучших людей я не встречала, я говорила это года три назад, и с тех пор моё мнение не изменилось. О том, насколько несравнимо мало было визгливых хнычущих постов про то, что барыги всё захапали, миром правит бабло, никакой правды не существует, и добиться ничего нельзя. О том, что стержень внутри — многое значит, пусть он и просто воздушный поток. Воистину тот, кто стремится к победе, ищет возможность, а не оправдание.

В общем, я давно знаю, что дела идут хорошо. Но представить, что подписей на сегодняшний день собрано 2413, никак не могла. По-моему, это очень много и очень здорово.

Ну и слайды ссылки.

Прислать подпись

Быть в курсе дел

Быть в курсе обсуждения дел

Друзья,

Многие из вас уже знают, что над Горой Клементьева нависла угроза. Это красивейшее летное место, где встали на крыло тысячи пилотов, место силы и встреч хороших людей может исчезнуть. Это произойдет, если состоится планируемый местной администрацией раздел ее на участки и, предположительно, застройка.
Наши друзья в Феодосии, Симферополе и Киеве начали работу по спасению Горы. У нас тоже есть возможность помочь им предотвратить раздачу Горы и присвоить ей статус, который исключит такую опасность в будущем.
Инициативная группа пилотов составила письмо-обращение к руководителям Украины и Крыма. Наша задача — собрать как можно больше подписей в его поддержку.

Полный текст поста на парафоруме

Текст письма-обращения

Обсуждение на форуме: раз, два

Сюжет, показанный 16-го января на НТВ

Объявление о продаже (после показа сюжета на НТВ глубокой ночью было выкопано и увезено неизвестными лицами)

Официальный сайт

Подписи — граждан Украины, России и любых других стран. Сроки — ориентировочно до 26 января 2010 года.

Подписью в данном случае является сообщение по электронной почте на адрес flyingASL@gmail.com, следующего вида:

1. Ваше имя, фамилия, род занятий, город, страна.
   
2. Отношение к полетам (если пилот, то чего, разряд, звание, членство в федерациях и клубах).
   
3. Что для Вас Гора. Пара слов от себя — почему нам важно, чтобы Гора была.
   
4. Ваши контакты (e-mail, телефон).
   
5. (опционально) Можете ли Вы привлечь к подписанию нашего обращения каких-либо значимых в авиационных, культурных, экологических и пр. кругах людей и организации, СМИ, и кого именно.

Информация по пунктам 1-3 предназначена для публичного использования. Остальное — только для координации кампании, конфиденциональность обещаю. © zarbazano

Помимо вышеперечисленного, приветствуется также распространение данной информации.

Результаты поиска по слову hangglider на Шаттерстоке, только среди фотографий, сортировка Newest first.

Вы тоже видите много парапланов, правда же? Такая ситуация на всех стоках, причём процент людей, которые реально путают летательные аппараты, ничтожно мал. Они знают, что это параплан. Они прописывают в ключевые hangglider и parachute.

В условиях, когда слово cookie совершенно не канает для рогаликов (это не на Шаттере, но на Айстоке смесь из парапланов и дельтапланов столь же гремучая), ситуация мне видится крайне лицемерной. Впрочем, сейчас конкретно там нерелевантных результатов поуменьшилось, хочется надеяться, что гайки прикрутили.

Наверное, неудивительно, что я немало размышляю, почему я такая дура я так плохо обучаюсь.
//все, кто меня чему-то учили, могут вспомнить и содрогнуться, все, кто не учили, могут порадоваться за свои сохранённые нервы

Довольно давно был выделен один параметр: за раз я в лучшем случае могу выучить одно новое действие (а чаще оно выучивается за десятой-другой раз), а новое умение может требовать одновременного применения нескольких новых умений. При обучении езде на велосипеде (а конкретно – старту) я выделила три таких фактора: крутить педали, сесть в седло, контролировать руль. Я видела людей, которые без особых проблем учатся целому комплексу новых действий, но мне такое не светит.

Таким образом, более правильная схема обучения такая: сосредотачиваться на одном действии за раз, после усваивания добавлять по одному. При этом каждое усвоенное уходит в автомат, и внимание нужно только для нового действия.

Но, как показывает парапланерный опыт, если что-то из ушедшего в автомат требует немедленного внимания, последствия могут быть самые разные. Иногда крыло вытянет, иногда само собой получится правильно (не спрашивайте, как – я не помню,и вообще у меня реакция плохая), а иногда таки получается совсем неправильно.

И что-то мне говорит, что когда-нибудь в такой ситуации придётся падать, а как работает наша скорая и вообще медицина, мне известно. Наверное, это главная внутренняя причина того, что я не вижу себя как самостоятельного пилота. Возможно, это повторение истории с каратэ, но и тут – главное-для-меня уже получено и усвоено. И, кажется, для регулярного получения новых порций этого главного достаточно просто иногда отрываться от земли, пусть даже невысоко и под присмотром инструктора.

Впрочем, это меня повело в сторону. Фишка такого способо восприятия и обучения в том, что делаешь, делаешь, пытаешься, и потом почему-то получается. Делаешь всё то же, но получается. А раз не понимаешь, почему получается, значит, не понимаешь ничего. Иногда я начинаю понимать – через год или два. Иногда из-за непонимания скатываюсь обратно – делаю всё то же, но не получается. или получается через раз.

Это всё недостатки. А если преимущества и есть, то я их не замечаю, как водится.

Что было раньше: курица или яйцо?

Кто первичнее: дельтапланерист с металлическим каркасом внутри, или аппарат, постепенно переделавший хозяина под себя? Кто стоит у истоков: парашют, воспитавший у прыгуна любовь к адреналину и общее наплевательство, или раздолбай, решивший попрыгать? Нет ответа.

Пилоты-парапланеристы — за редким исключением хорошие, дружелюбные и лёгкие в обращении. Ровные и тёплые. Практикующие парашютисты — примерно такие же, но уж слишком порывистые, местами склонные с восторгом рисковать чужой жизнью. Тот же портрет, но мазки проще и ярче. Тёмный силуэт с яркими росчерками адреналина.

Пилоты дельта, может быть, неощутимо прохладнее, но внутри у них — стальной каркас, и каждое движение не просто так, а по правилам, тем самым, что пишутся кровью. Тепло, дружелюбие, надёжность. Неумолимая правильность, так поражавшая в парапланеристах, здесь качественно переходит из свойства в основу. Свои — хорошие, а они — правильные.

Это — Shadow Gallery, альбом Tyranny, трек №5, зовут «Hope for Us?».

Глубоким утром надеть наушники, выбрать из необъятного архива произвольное парапланерное видео небольшого размера, выключить звук, открыть в плеере Hope for Us — и улететь.

…и на крайних секундах записи — коснуться земли вместе с пилотом, и бежать вперёд, и знать, точно знать, что будет ещё раз, и ещё. Всего лишь раз. Каждый следующий раз.

Глубоко, неустанно и трепетно рекомендую все альбомы группы, особенно Legacy и Tyranny. Любителям прог-рока — всенепременно, остальным тоже может найтись, чему порадоваться.

Послушать песню, лежит на SendSpace.com, 8,25Мб.

P.S. А ведь за несколько секунд до того я твёрдо намеревалась поставить Wish You Were Here в исполнении Within Temptation, и лечь спать…

Поле дышит другим воздухом. Поле танцует в своём собственном неторопливом ритме. Шаг, другой, десять, — и под него подстраивается походка, стремительная и плавная, текучая и летящая, шаг дочери цивилизации, заглянувшей к доброй бабушке. Поле ждёт.

Можно дышать, и можно идти. И с каждым шагом всё отчётливее входит в сознание мысль, что идти можно всегда, почти бесконечно долго, идти, пока есть дыхание, ведь это естественно, как дыхание…

Мысли больше не мечутся, а сменяют друг друга, вежливо и плавно. Немного пыльцы на брюках — тёплое касание поля, отметина на память, кусочек сыпучего солнца. Уколы острых колючек — тихий укор идущим без разбора. Стелящийся впереди шорох — намёк на движение, память о жизни.

«Я хотела остаться с тобой,
Я уже успела посметь…» © Хелависа

«На дальней станции сойду.
Трава по пояс…» © Пламя, а я думала, что Песняры...

Снился конец мира.

Что-то вроде рака у всей планеты, разрушение шло медленно, но неотвратимо, и мы всей школой пытались как-то спастись… куда, зачем? — понятия не имею, чувство обречённое, но почему-то светлое. Может быть, если долететь вовремя, ещё можно выжить… Сон закончился раньше, потому не помню. Не в моих привычках радоваться исходу в стиле «мы все умрём», да ещё и одновременно, медленно и глядя друг другу в глаза.

Было много полётов в стиле «долой физику!». Учебный Голден начал разрушаться прямо в воздухе, пришлось бросать запаску и с трудом искать своих. Следующий полёт уже почему-то без подвески (не могу понять, как держалась... руками за свободные концы, что ли? сон ведь…) и на запаске, не обычной парапланерной, а планирующем парашюте. Взлёт в бриз на берегу моря, полёт недолгий, но было очень важно именно оторваться от земли. У рака свои законы.

Половина квартиры, покрытая серыми веточками метастаз. Нигде нет камеры, вообще не помню её во всём сне. Радость: рюкзак с подвеской и запаской цел… лететь в следующй раз уже на ней, почему-то рвётся прямо в воздухе, но лечу невысоко, и после на земле зашиваю её обычными нитками. Полёт в тандеме — просто держась сзади за талию и плечи пилота, без всякой подвески. Бесконечные материальные и географические потери, наполняющее всё фоновое чувство, будто бы это всё неважно, неважно, неважно… дом. город, работа, жизнь… всё уходило, мир сужался до расстояния между клевантами, человечество стремительно ужималось до нескольких десятков пилотов, грустный, но невыразимо настоящий мир. Ещё один шанс понять, что же действительо важно.

В foto.ru, несмотря на их, как правило, сильно завышенные цены, очень милые люди. Касательно Интернет-магазина это выражается в скорости, а в реальном… тут стоит подробнее.

Приезжаю на Савёл, где этих фото.ру аж четыре павильона, и тыкаюсь в ближайший. Беглый взгляд на витрину показывает, что нужного объектива там не водится, т.к. нет ни одной бандуры длиной 23 сантиметра. Интересуюсь у продавцов, они интересуются у базы данных, и вот она, красавица, — через сорок минут здесь, если я готова её купить. Я же хочу всего лишь потрогать, потому мне предлагают проведать их магазин на Менделеевской. Я спрашиваю адрес, в ответ мне немедленно распечатывают схему проезда. Радостно отбываю в указанном направлении. Не будь некоторого дефицита времени, сходила бы пешком.

В магазине натыкаюсь на ещё один феерический кадр: женщину, которая по поручению другой пытается выбрать один из трёх объективов. На этот раз кэнонистка, но предыдущий пост показывает, что не мы одни такие попсовые ламеры, непогрешимый никон тоже их выращивает… Выбирает, разумеется, в самом копьеломном диапазоне, от 18 до 105. Конечно же, присматривается к 24—105, или к 28—105… судя по отзывам, несмотря на разные серии, они обе не фонтан, а вторая — даже не ручей.

//очередной повод вспомнить, что у Canon есть два вида зум-объективов, — L и Г

Впрочем, эти линзы я даже в руках не держала, потому старательно молчу, отыскиваю свободного продавца и прошу на потрог Sigma 100—300mm/4 (полное имя — Sigma AF 100-300mm f/4 EX IF APO DG HSM Canon EF). Выбираемся на улицу, я делаю охапку тестовых кадров (листочки, лицо, плавные гнутые линии, прямые линии, текст), возвращаемся. Выполняю непростую в исполнении процедуру смены объективов (она, зараза, весит почти полтора килограмма), отвечаю на вопрос, а что это за линза у меня.
— 100/2.0, портретник… но я им и парапланы снимаю…
— О, вы этим занимаетесь?

Недолгий приятный разговор на любимую тему, ах. В итоге всё же ухожу, обещаю вернуться за линзой когда-нибудь, и с тех пор блуждает в голове мысль. Может быть, когда мы достигнем должной критической массы, станут рождаться люди со встроенными вариометрами?
P.S. Фотографам и фотоувлечённым в моей ленте, если таковые ещё остались. ( Read more... )

Третье марта, день, когда мы дружно ненавидели равномерно-белое небо, сокрывшее чудо. Начало нового велосезона (у меня и старый-то закончился в середине января… я скучала, да). Промокшие насквозь ботинки, много коричневой воды в лицо, по большей части, — стараниями добрых водителей, напряжение дороги, светофоры… всё как раньше. Не задумываясь, проехала по мокрой дороге спуск, который и раньше аккуратно преодолевала на тормозах. Я дома, но зачем же там так мокро?

Весна пришла, она здесь, хотя вчера и снегопад, хотя уже вчера и мокрый лёд, а небо всё ещё белое, и температура никак не определится, выше или ниже нуля ей быть. Это прекрасное настроение, несмотря на всё, что могло бы его испортить. Весна пришла, больше никакой депры!

Ещё один кусочек параплана, большой, но лёгкий: подвеска Avasport Cruiser S. Потрогана за все лямки, пощелкана за все защёлки, подёргана за все молнии, заглянута во все карманы, примерена и с почётом уложена в шкаф, ожидать следующего месяца и боевой подруги — запаски, т.е. запасного парашюта, а потом, конечно же, лета.

Сегодня шестое марта, мой день рождения, день, выбранный мной для того, чтобы родиться заново, не в первый и не в последний раз, да… но тот раз был первым, который я сумела запомнить. Потом пришли и другие разы, конечно, — 29-е марта, 4-е июня, и, конечно же, 7-е января. Но этот был первым. Расти мне и зеленеть.

И подумалось вдруг, что за годы жизни можно заполнить такими вот личными праздниками весь год, а потом играть в удивительную игру: каждый такой день не праздновать в обычном смысле слова, а создавать новый праздник, снова и снова. Каждый день — как первый. Каждый день — впервые.

Чудесные люди эти парапланеристы. За один день они успели:

• Съесть половину моей еды, пребывая в блаженном неведении касательно владелицы;


• Осознав, что полётов по разным причинам сегодня не будет, наперебой кинуться фотографироваться;


• Помочь пристегнуть капюшон к куртке, ох, мои замёрзшие лапки и усики;


• Поистекать слюной над новеньким парапланом одной пилотессы;


• С третьей попытки таки обратить моё внимание на целых три проезжающих машины с ими, любимыми.

А ещё есть непередаваемая красота воздухозаборников (см. фотографию), и обстоятельная беседа о способах согревания на морозе, в которой так и не прозвучал абсурдно-банальный алкоголь, и бешеный бег по полю в сочетании с весьма приятно исполняемой в оригинале Марсельезой. Этот лёгкий и воздушный мир, в котором каждый по умолчанию друг, а там уж как получится.

Полдень летит к нам на их разноцветных крыльях.

Спокойных лётных дней у нас просто не бывает. Трос, оборвавшийся как раз на полёте перворазницы, и не на старте, а метрах эдак на 50. Запаска, брошенная инструктором (это буржуи крутят акро над водой, мы крутим, где есть!). Перепутанные крылья, итого я чуть не полетела на крыле площадью 26 м² (обычно летаю на 22), а куда более тяжёлый, чем я, парень, — на моём 22. Они совершенно одинаковые, не считая не определемой визуально разницы в площади, да цветов клевант.

Впрочем, моя собственная запаска, самостоятельно(!) раскрывшаяся на старте(!), была покруче, пожалуй. Высота около 15 метров, сброс тяги, ошалело смотрю на небесно-голубой бублик справа-сверху, потом ещё более ошалело — на улетевшее по инерции вперёд крыло. В который уже раз за обучение думаю, что вот тут-то мне и капут. Очень быстро долетаю до земли, удивляюсь неожиданно умеренному удару по ногам, радуюсь, что так вовремя купила прилично фиксирующие голеностоп ботинки… ноги не болят совершенно.

Наверное, это к лучшему: раньше я всерьёз опасалась запасных парашютов, настолько, что в критической ситуации наверняка бы раздумывала, бросать или нет. Всё же приземление по ветру со скоростью порядка 6 м/с — не сахар.

До сегодняшнего дня я всё так и было, не на параплане, конечно, а на велосипеде. Ликбез прошёл достаточно успешно, тонны синяков, несколько падений и почти отбитый пах (за «почти» следует благодарить «памперс» велотрусов, он достаточно мягкий), — не в счёт. Пыталась поворачивать весом, пыталась поворачивать руль. Наиболее эффективным оказалось мысленное управление: представляешь, что поворачиваешь, и всё. Рассмотреть бы ещё, что при этом делает тело, а то нельзя так, на одной несознанке.
Мой мыслелов играет на мысли! © Ольга Арефьева
( Read more... )

Смысл слова hardtail ощущается. Жёстко и хвостом, да. На дорогах ужасающе много канализационных люков, некоторые ввиду темноты становятся заметны не визуально, а кинестетически.

Счастлива.

18 самостоятельных полётов. Медленно учусь заменять ошибки вопросами «А что будет, если?..», привыкаю к молчанию инструктора на затяжке. Даже научилась не стучать крыло воздухозаборниками о землю: не так давно мне в таких красках описали возникающую внутри крыла ударную волну, что уж очень не хочется так поступать.

Стропы при складывании ушей совсем не режут руки, зато в сильный ветер отработка обратного старта превращается в практикум по распутыванию строп. Реально куда быстрее и эффективнее с ними справляюсь теперь, когда довелось распутывать последствия нескольких перекручиваний и перетаскиванием крылом пилота через стропы. Медитативно.

Наблюдала множество стартов, часть — в почти запредельный ветер. «А я и не знала, что крылья могут так складываться». Инструкторы, пользуясь неспособностью учеников летать в такую погоду, радостно ныряли в небо и купались в термиках, разрываясь между чувством долга и желанием уйти на маршрут. Победила, разумеется, лень, и они всё же вернулись к нам.

Перед глазами застыла картина: после прекращения полётов к лебёдке отправляется парашютик. Летит с диким креном, почти сразу начинает непрерывно исполнять ground spiral. И весёлый голос инструктора рядом: «Левую! Левую тяни! Запаску!»

За окном проехала машина. Ритм сигнала вполне успешно имитировал звук вариометра.

Прошедшие выходные оставили, как водится, невыразимые следы в душе и кучу синих пятнышек на теле. Мелочи жизни, я привыкла к ним ещё за годы занятий каратэ. А вот к огромным сине-багровым областям в полбедра — как-то не очень. А всё потому, что дно речки было близко, у берега вода чуть поглубже и потемнее, а пляж самый обычный, с купальниками, потому бродить по колено в воде нагишом я сочла некультурным. Кроме дна, в воде обнаружились жёсткие веточки, и теперь хоть вниз и в зеркало дома не смотри, ибо пугающе. Вы спросите, а причём тут парапланеризм? Речка находится рядом с полем, надвигалась гроза, все самоубийцы уже улетели осторожно трогать крыльями облака, остальные быстренько собрали под тент оборудование, летать нельзя как минимум два часа… и мы пошли купаться.

С прошедшим ДР меня поздравило великое множество народа, чего я никак не могла ожидать. Всем спасибо, это хорошая неожиданность.

Но в связи с тем, что мне уже несколько раз пожелали попутного ветра, с некоторым опасением думаю о выходных. Дело в том, что мы стартуем и приземляемся против ветра. Что будет на старте при попутном ветре, лучше не представлять, а при приземлении по ветру складываются скорости полёта параплана и ветра, и на этой сумме многострадальным лапкам приходится встречать землю. В лучшем случае портится обувь, в худшем — ноги/позвоночник. Поэтому попутного ветра парапланеристам не желают, если они не враги.

Ещё не желают ясного неба, это несколько менее страшно, просто полёт будет недолгим и скучным, и «чтобы всё сложилось», потому что сложившееся в воздухе крыло летит преимущественно вниз, пилотом вниз, да.
//оно всегда пилотом вниз, разумеется, но не на такой же скорости

Зато можно желать ветра в лицо, сплошных нескладушек, мягкой попы и ещё кучи вещей, которых я пока не придумала.

Первые минуты 22-го дня рождения прошли в метро, в компании психов в лётных комбинезонах парапланеристов. Батон вместо торта, Буратино в бутылке вместо всего остального, дикий холод и тёплая компания. А до того — посиделки на рюкзаках в поле, в 11-то вечера.

Жизнь прекрасна.

Небо не имеет дна. Оно поглощает ресурсы, время, события, которые нельзя посетить из-за первого и второго. Деньги не только не пахнут. Ещё они так стремительно падают вверх. Небо ничего не отнимает: всё отдаётся с радостью. Оно дарит усталость, синяки в самых неожиданных местах, привычку ходить в траве по пояс, грязную одежду и промокшую обувь, урчащий желудок и квартиру, которую перестаёшь узнавать из-за долгих разлук.

И только там, наверху, между указаниями, летящими из рации, и собственными действиями, стремящимися угнаться за звуком, понимаешь что-то. И возвращаешься за этим снова и снова.