I am... am I?

[etoile_verte]

В школе, в тот или следующий за ним год, когда в программе появляется Музыка, наша учительница упомянула деталь биографии кого-то из композиторов. Я не помню, кого, но он был гениален во всех отношениях с детства, и, условно говоря, прочитав в 6 лет Божественную комедию и затем перечитав её в четырнадцать, он не нашёл в ней ничего нового. «Откуда вы это знаете?», — спросила я себя. «Стало быть, не поумнел с тех пор», — подумалось мне. Не знаю, мне тогдашней или нынешней.

Я определённо не гений во всех отношениях, но долгое время я, перечитывая книги и пересматривая фильмы, искала в них новое, или в своём их видении, и не находила. Но взросление подкралось незаметно и произошло в те годы, когда я мало читала, почти совсем не перечитывала и смотрела не более десяти фильмов в год. Сейчас я смотрю фильмов больше, чем в любое время после окончания института, и нередко читаю книги... С книгами вроде бы всё в порядке, хотя я стала обращать много внимания на язык... я всё ещё не читаю книги за то, что они хорошо написаны, но я уже не читаю их за то, что они написаны плохо.

Я посмотрела «Место встречи изменить нельзя», которое до того видела короткими урывками. Пересмотрела очень знакомую, но всё равно забытую «Гостью из будущего». Снова увидела «Последнюю реликвию» и «Сабрину».

В первом и втором случае меня интересовали детали. То, что все, кому не лень, носят военную форму, а угрозыск милицейской формы не носит. Что мужчины заправляют брюки в самоги, и никто не сомневается в их ориентации. Что один мужчина может все годы войны проходить в тылу в военной форме, и все знают, что он никогда не был на войне, но никто не скажет о нём плохо. Мелочи, которых нам никогда не рассказывали на истории, отдавая всё время карте со стрелочками и колонкам дат.

В «Последней реликвии» у меня не нашлось много эмпатии для главных героев. Ну да, я ведь уже знаю, что поженятся, чего переживать. Но теперь я вижу, как честен этот фильм при всей своей простоте. Вольный человек — это действительно разбойник. Быт лагеря повстанцев показан за несколько секунд, и в нём много того, чего могут не понять девочки-подростки. И заканчивается всё, как водится, разрушением и опорой на свободу, которая хороша лишь тогда, когда сидишь в тюрьме и стараешься не сойти с ума. А ещё там закостеневшая в вере настоятельница храма и умный, недобрый и дипломатичный священник, которого играет Ролан Быков. И думаешь невольно, как же я могла в детстве им не восхищаться, хотя бы тем, как он увиливает от прямых решений в лоб или переходит от духовной скороговорки к назидательной речи с расстановкой.

В «Сабрине» можно снова полюбоваться на Хэррисона Форда. Он, конечно, всегда играет Хэна Соло, он же Индиана Джонс (тут ближе к Хэну Соло, деньги, всё же...), но мы ведь его за это и любим? Тоже чудесный фильм, на самом деле, и даже не особенно сочувствуя героине, как это происходит сейчас, я нахожу, чем насладиться в почти любой момент фильма, кроме затянувшегося диалога в кульминации. Как мило они с японцами пытаются разбить новый сверхпрочный экран клюшками для гольфа, пока высшее общество веселится в саду! Но вот в не знающую французского девочку, которую приняли работать в Vogue (я тогда вообще это слово не заметила, ибо не знала) на должность, с которой справится любая такая же девочка, но француженка, поверить уже не получается. И в традиционный финал семейных фильмов, где консервативные родители одумываются и принимают сторону детей, как в Рататуе, а беспутные сыновья неожиданно воплощают уже снятые с них надежды, как здесь, я не верю тоже. Престарелый родитель куда честнее показан в Inseption, а беспутные сыновья становятся наркоманами ещё до начала фильма. Те же истины, которые питали меня ребёнком, ради которых я так жадно смотрела и читала, сейчас не звучат не потому, что устарели или стали ложными. То было их время, они впитались, проросли и стали мной, и теперь глупо уже убеждать меня, что кто-то там имеет право, а кого-то стоит пожалеть. Как престарелый профессор никак не может взять в толк, как же можно не помнить таблицу Менделеева.

Более того, я ещё и сочувствовать смешанным бракам стала меньше, а представителей старшего поколения — понимать больше. Подростки ведь ничего не знают о том, что такое день за днём преодолевать непонимание там, где ожидается полное согласие и принятие. Даже мелькнуло странное чувство: захотелось стать старой и посмотреть, насколько больше я буду понимать по сравнению с собой-нынешней. Но это я ещё успею.